Параллельный катаклизм - Страница 128

128

– Как же океанские течения? – спросил лже-Скрипов вслух.

– Да это-то мелочи, мне ведь было все равно, в каком месте пристать. Как видите я, слава Сталину, все равно попал на Кавказ.

– Так вы до самого Кавказа? – Баженов замер с вилкой у рта.

– Да, расстояние ерунда, вот акулы – сволочи – досаждали.

– И как же вы?

– Да вы кушайте, адмирал, кушайте, а то остынет антрекот. Можно поинтересоваться, как вы насчет водочки?

– Охотно, – наконец заработал вилкой и челюстями Баженов. – Но все же, как вы смогли добраться вплавь? Я понимаю, что необязательно было огибать Африку, Суэцкий канал теперь наш, но все же что, нельзя было хоть иногда попользоваться сушей?

Маклай Колокололов уже разливал поднесенную официантом водку.

– Нет, вру, – пояснял капитан третьего ранга, – акулы были не самое страшное.

– Были еще какие-то млекопитающие звери? – живо перенацелил жизненный интерес лже-Скрипов.

– Да, хватало разных медуз, – отмахнулся Маклай. – Я ж говорю, не это самое мерзкое.

– А что?

– Звезды Полярной не видно, вот чего. Я теперь узнал у знающих людей, оказывается, из Южного полушария вообще не видно ни Малой, ни Большой Медведицы. Представляете, адмирал?

– Правда? – разделил удивление младшего по званию Баженов. – И как же они там находят север?

– Вот и я о том, понимаете, – поднял свою рюмку Колокололов. – Давайте, за нее – Полярную!

Они выпили.

– Когда-нибудь, – предсказал сквозь чмокающую в челюстях свинину Баженов, – наши с вами потомки доберутся до этой самой Полярной, клянусь партийным билетом.

– Да ну? – не на шутку заинтересовался Маклай Колокололов.

– Я вам говорю, товарищ, осталось совсем недолго, вот победим капитализм окончательно, тогда и займемся космосом, и ближним и дальним.

– Интересное будет время, наверное.

– Еще бы, – встал на знакомую линию Скрипов-Баженов. – Поверьте, Землю всю заселят, даже океаны застелят надувными плотами и вознесут на них белокаменные города. Сверху планету покроют куполом, прозрачным, понятно, дабы предохраниться от метеоритов и прочих комет.

– Купол, должно быть, толстый будет?

– Да, метра два-три, из чистого кварца, а лучше из искусственного алмаза. Огородят всю Землю таким куполом-сферой.

– Дорогое, признаться, удовольствие.

– При реальном коммунизме деньги не будут иметь цены.

– Вам виднее, адмирал. Ну что, давайте еще вздрогнем за наших трудолюбивых потомков. – Морские офицеры опрокинули фужеры в свое внутреннее, ограниченное кожным покровом пространство.

– А как же тот купол будет держаться? – внезапно задумался Маклай Колокололов. – На чем он будет стоять? Колонны опорные-то потребуются о-го-го. А вдруг штормы? Он точно не развалится?

Лже-Скрипов привычно задумался. Однако редко употребляемое спиртное действовало в данном случае подобно новому мозговому медиатору. Он тут же нашелся:

– Я размышляю так: купол-яйцо будет стоять на специально прирученных гравитационных силах.

– Точно, на гравилетах, – с уверенностью согласился Маклай Колокололов, также ощутивший себя очередным Нострадамусом.

66. Шпионские потери

– Хороший у тебя мир, – наконец подвела итог Аврора, когда ей представилась возможность говорить. – В нашем нам хватало автомобиля, а здесь и на самолете не скрыться.

– Выходит так, – согласился Панин. – Выходит так.

Он пытался сосредоточиться на перешнуровывании ботинок. Но и разговору он был рад, это было отвлечение. Отвлечение от произошедшего. Двадцать минут назад они бросили в лесу Ричарда Дейна, совсем раненого и беспомощного, храбрившегося при них, но, возможно, сейчас уже потерявшего сознание, а может, вообще с остановившимся сердцем внутри, или – кто знает – вдруг из него уже вылилась вся кровь? Конечно, они ведали, что очень скоро его все равно найдут, но не будет ли тогда совсем поздно? А вот во что Панину и Авроре совсем мало верилось – это в то, что Ричард Дейн собственноручно вызовет на место посадки «Скорую помощь». Пока были рядом – верилось, а вот теперь…

А еще Панин чутко прислушивался вокруг, боясь, кроме всего прочего, внезапно оглохнуть от рева вертикально взлетающего «Яка» – ведь могло быть и такое. Кто мог помешать списанному летчику взвиться в последний полет и в последнее падение, дабы еще более запутать след? И тогда на плечах Панина будет висеть не только предательство собственного ведомства и растранжиривание народного электричества в больших масштабах, тогда на него облокотится настоящая вина. И висеть ей навсегда, при любом раскладе будущего. Даже если все завершится превосходно и жить Панину с Авророй вечно и более не тужить, камень этот, со смертью повязанный, перевесит все последующее счастье. Ну, а если попадут они в лапы закона, или, точнее, спецслужб, то срезанная жизнь американского пилота совсем уже зазря. И можно пройти через пространства навылет, но нельзя развернуть обратно время. Хоть часы прошли, хоть секунды – кануло все навечно, хоть суставы выверни, кусая локти. И вина эта тягучая навсегда на плечи, в отличие от погон.

– Куда дальше? – спросила Аврора.

И Панин и она знали – вопрос ее риторический, и не важен ответ. Просто отвлечение мыслей от внутреннего сосущего водоворота, как запрет смотреть вниз, с высокой пожарной лестницы.

– Теперь на трассу, милая, – произнес он, обнимая ее за плечи и маскируя в спутанных волосах свои набухающие слезы. – И, дай бог, дабы не попался навстречу кто-то слишком упрямый. Не хочу я еще и здесь убивать. А мир мой вполне хороший, только влезли мы в него без спросу и спугнули сторожей.

128